Журнал выходит 2 раза в год. Подробнее о истории его возникновения и сегодняшнем дне можно прочесть в журнале "Наша жизнь", №3, 2009, в статье главного редактора "Собеседника" Натальи Кремневой.
С недавних пор журнал в электронном виде выложен на сайте Ушер-клуба, созданном для людей с синдромом Ушера и всех, кого волнуют проблемы слепоглухоты.
В одном из последних номеров "Собеседника" был опубликован материал об Ольге Скороходовой, который с любезного разрешения редакции скопирован в блог.
Предлагаем вашему вниманию отрывок из документальной повести Натальи Хворостовой «Звуки на ладони», вышедшей в издательстве «“Логос” ВОС» (М., 2004). В данной главе описана первая встреча профессора Соколянского с новой ученицей. Хотим предупредить: книга, хотя и основана на документах биографии О.И. Скороходовой, но является художественным произведением, а не научным трудом. В ней отражены тогдашние взгляды советских ученых на проблемы обучения слепоглухонемых
Итак, Оля. Беглое знакомство с девочкой показало, что она достаточно свободно ориентируется в пространстве и, видимо, различает время суток… Ну что ж, это уже само по себе немало для человека с такими дефектами. Ведь некоторые ученые, с их точки зрения небезосновательно, считают, что слепоглухонемые – это полурастения, полуживотные и уж никак не люди, и тратить время на их обучение – дело абсолютно безнадежное. Но цель его, Соколянского, доказать всему миру, что это не несчастненькие калеки, а люди. Слышите, вы, компетентнейшие бородачи и академические лысины, – это люди! Люди, которые при нормальном воспитании и обучении могут встать на более высокую ступень умственного развития. Тут-то и конец всей вашей педологии. А сейчас ему необходимо в первую очередь распутать клубок Олиной жизни, обучить ее пальцевой азбуке – дактилологии, выяснить умственные способности, а тогда посмотрим…
Стараясь не испугать новенькую, не делая резких движений, он приблизился к девочке. Та, видимо, ощутила еле заметное колебание воздуха и пошевелилась.
– Здравствуй, Оля, – сказал Соколянский, склоняясь над девочкой. Воздух коснулся ее уха, она непроизвольно мотнула головой. Конечно, она ничего не слышит, но, может быть, догадается, что с ней хотят познакомиться.
«Кто это?» – в Олином воображении появился высокий, усатый человек в пальто с крупными пуговицами. Она протянула руку и для знакомства ощупала его лицо. Усов не было, лоб высокий с большими залысинами, круглые очки с металлическими дужками. Человек, стоящий рядом с ней, видимо, привык к такому общению. Лицо его было спокойно, губы сложены в улыбку. Иван Афанасьевич придержал ее руку, согнул пальчики в кулак, оставив свободным указательный палец и прикоснулся им к своей груди:
– Я Иван Афанасьевич, а ты? – указательный палец коснулся Оли.
«Знакомится. Хорошо, познакомимся», – Оля улыбнулась и постаралась, как можно четче выговорить свое имя. Протяжные тоскующие звуки, немного похожие на стон раненого или больного человека: «О-а», – выплыли из Олиных уст.
В своей тетради наблюдений Иван Афанасьевич записал: «…глубокое нарушение речи вследствие глухоты. С трудом произносит гласные буквы. Контактна».
Работа предстояла огромная. Вся сложность заключалась в том, что Оля не была слепоглухонемой от рождения. Ослепшая и оглохшая. А с такими детьми работать намного труднее, чем с теми, кто имеет врожденный дефект. Заново обучать всегда легче, чем восстанавливать утерянное. Хотя «легче» – это понятие весьма и весьма условное. Но есть смысл браться за эксперимент и доказать всем псевдонаучникам, что способностей у этих «полурастений» не меньше, чем у так называемых «нормальных» людей. Нужно только освободить сознание от гнета слепоты и глухоты, и благодарные дети сторицей воздадут за труды и муки твои.
Оля развеселилась. На щеках зарозовел румянец, глаза заблестели. Спокойствие и доброжелательность учителя вновь пробудили в ней надежду. Может быть, в этой школе не придется биться головой о стенку, доказывая всем, что она не придурок и не чокнутая и может быть такой, как все. «Ну что ж, попытка – не пытка, – решила Оля, – попробую еще раз. Как говорила мама, за спрос не бьют в нос. Найду удобный момент и попробую!»
Оля внутренне готовилась к «удобному моменту», как к прыжку в холодную воду. Время, словно липкая, тягучая карамель, медленно передвигалось от утра к вечеру. Оля, измученная ожиданием, была готова бежать на поиски учителя. Но Иван Афанасьевич нашел ее сам. Почувствовав движение воздуха и знакомый запах, Оля рывком поднялась ему навстречу. Ожидаемое прикосновение взбодрило ее.
– Здравствуй, Оля, – громко и раздельно, почти по складам, произнес он. С новыми слепоглухонемыми воспитанниками Соколянский разговаривал голосом, зная, что они хорошо ощущают колебания воздуха, а с теми, кто уже был обучен – дактилологией.
Оля шумно втянула воздух, протянула ему правую ладонь, напряженную, чуть-чуть одеревеневшую, и сделала несколько круговых движений в воздухе левой, будто пишет или рисует и замерла в ожидании реакции. А что если он как те, одесские, посчитает ее дурочкой… Голубая жилочка на виске нервно пульсировала, руки увлажнились и похолодели. Оля ждала. Ее светло-голубые, ясные глаза смотрели на Ивана Афанасьевича смело и уверенно. Если бы не подергивание левого века, можно было подумать, что перед ним обычный ребенок подросткового возраста. Раскрытая навстречу общению маленькая ладонь выдавала волнение.
Иван Афанасьевич, глядя на ее попытки, удивился и обрадовался. «Э, голубушка, – чуть не присвистнул он, – да ты сама идешь на контакт, сла-а-вненько, славненько… Очень даже хорошо!» Такого случая в его практике еще не было, чтобы новый воспитанник пытался сам выйти из очерченного круга. Посмотрим, что же она может?
Он медленно, с большими паузами, необходимыми для неискушенного восприятия, написал на ждущей ладошке три большие буквы: «ОЛЯ».
Оля даже подпрыгнула от счастья. «Поняли, поняли!» Наконец-то поняли, что ей нужно! Соколянский, не скрывая удивления, наблюдал за ученицей. Сколько чувств отразилось на ее личике! Казалось, что в ее нежных, как васильки, незрячих глазах вспыхивает, гаснет и снова вспыхивает огонек восторга. «Ого, да ведь это же самая настоящая находка! Она знает буквы. Видно, под счастливой звездой родилась ты, кроха, – думал он. – Теперь я помогу тебе вырваться из страшного плена, где сотни, подобных тебе, гибнут без информации, поступающей извне». Он снова взял ее ладонь и написал свое имя: «ИВАН».
Оля задумалась. Иван Афанасьевич повторил написанное. И ее губы произнесли хриплым шепотом: «И-аа-н». Последнего звука почти не было слышно, «н» захлебнулся в судорожном глотке из воздуха и слез. Оля смеялась и плакала одновременно. Ей хотелось кувыркаться и стоять на голове. Она словно очнулась после длительной, изнуряющей болезни. Возможно, это и был тот самый искусный хирург, та самая неожиданная радость, которая дала толчок ее развитию, окрылила и направила по верному пути.
Позднее Иван Афанасьевич недоумевал: «Почему ни в одном из документов, находившихся в “Личном деле”, не указано, что слепоглухонемая воспитанница знает буквы? Ведь это же форменное преступление по отношению к ней. Пишут черт-те что, а самого главного не заметили. Вот отсюда и надуманные сентенции о нецелесообразности обучения слепоглухонемых, о том, что они являются обузой для общества. Проглядели ведь, упустили девочку. Усугубили ей и без того сложную жизнь, и без искусственных утяжелений не гладившую ее по головке. Болезни, голод, смерть родителей… Да этого за глаза хватит и для взрослого, не то что для ребенка! А с другой стороны, все это помогло сформироваться Оле в сильную и, видимо, незаурядную личность. А ведь могла сломаться, и очень даже запросто».
______________________________________________________
Записи блога по теме:
Иван Афанасьевич Соколянский
Ольга Ивановна Скороходова
