Н.Кремнева. Мои встречи с Ольгой Ивановной Скороходовой

Наталья Борисовна Кремнёва, главный редактор журнала "Собеседник", по моей просьбе рассказала о своих встречах с Ольгой Скороходовой.


Мои встречи с Ольгой Ивановной Скороходовой

Их было всего две, но они сыграли в моей судьбе огромную роль, хотя в то время – в начале 70-х годов я этого, конечно, не осознавала.


От мира слепоглухих я была очень далека, хотя с детства были плохой слух и зрение. Но мои родители воспитывали меня как обычного ребенка и внушали мне, что я – такая же как все. Как принято сейчас говорить, я принадлежала к миру здоровых людей: училась в МГУ им. Ломоносова, не пропускала ни одной театральной премьеры, интересной выставки, международных московских кинофестивалей… Словом, жила той прекрасной полноценной, интересной жизнью, которая бывает только в юности. Слышала я тогда со слуховым аппаратом вполне прилично. Но зрение медленно, неуловимо, по капельке, но убывало. О том, что такое синдром Ушера мне никто не говорил.

Но у меня была близкая подруга, много старше меня, Ирина Вениаминовна Цукерман – тотально глухая с 6 лет, она сумела подняться над своей глухотой, окончила МВТУ им. Баумана, защитила кандидатскую диссертацию. Для меня, девчонки, она была примером и авторитетом. О СУ Ира прекрасно знала, она работала в НИИДе ( ныне Институт коррекционной педагогики). Поэтому она понимала, что зрение мое будет падать, мне нужно как-то подготовиться к своему будущему. Но сказать мне об этом прямо она не могла. И решила для начала организовать встречу с О.И. Скороходовой.

Об Ольге Ивановне я впервые услышала тоже от Иры. Она с ней очень дружила. Еженедельно, в определенный день и час приезжала к Ольге Ивановне домой, рассказывала ей обо всех новостях, писала под ее диктовку письма, помогала в работе. Хотя у О.И. было два секретаря, но она очень доверяла Ирине. И вот однажды мне позвонили от Ирины и передали ее приглашение приехать в театр Мимики и Жеста, где состоится встреча глухих москвичей с О.И. Скороходовой. Ирина сообщала, что обязательно будет на ней. В то время Ира была невероятно занятым человеком – научная работа в НИИДе, постоянные командировки и огромная общественная деятельность в ВОГе, она и мужу много помогала, он был тогда председателем московской городской организации ВОГ. Застать Цукерман дома было сложно, и я «ловила» моменты повидаться с ней. Поэтому тут же отменила все дела и помчалась в Измайлово на встречу со Скороходовой.

Ирина вывела Ольгу Ивановну, усадила за столик на огромной сцене. Она ей переводила дактилем в руку, при том сама смотрела на сурдопереводчика. Ольга Ивановна говорила голосом. Речь у нее была понятная,, но голос тихий. Я слышала плохо, поэтому мне повторяла ее слова моя подруга, с которой мы вместе приехали. Помню, меня тогда поразила элегантность О.И. На ней был очень красивый серый костюм. Вообще выглядела она спокойной, рассказывала о себе просто, откровенно. Что меня еще поразило, и об этом потом многие тоже говорили – она абсолютно не вызывала чувство жалости или какой-то неловкости. Перед нами был интересный собеседник. Эта первая встреча перевернула мое тогдашнее представление о слепоглухих.

А спустя месяц или два Ира сказала, что Ольге Ивановне нужен человек, который мог бы под ее диктовку писать ее воспоминания. Я с удовольствием согласилась. В назначенный день мы с Ириной встретились в метро и поехали к О.И. Жила она в доме слепых от УПП ВОС недалеко от метро «Академическая» в двухкомнатной квартире одна. Ирина всегда приезжала к ней точно в назначенный час. Позвонила, дверь на цепочке приоткрылась, и Ира тут же дактилем сказала в руку О.И., что пришли мы. Дверь открылась.

В тот день Ольга Ивановна была нездорова – болело горло. Голос у нее был очень слабый. Я ее почти не слышала, сидя рядом с ней. А дактиль я сама знала, могла с ней поговорить, рассказать о себе, но понимать дактилологию я в то время не могла. Поэтому с работой у О.И. у меня ничего не получилось. Но я тогда увидела, как с ней общалась Ирина, как написала под диктовку открытку. О.И. говорила Ирине дактильно, та писала, дотрагиваясь до руки Ольги Ивановны, давала понять, что написала предложение и можно диктовать дальше. Еще я запомнила стоявший на полу прибор, очень похожий на пылесос «Чайка», такой же продолговатой формы. Ира мне объяснила, что это специальный сигнализатор-вентилятор. Когда звонят в дверь, он начинает вовсю вентилировать. Так Ольга Ивановна узнавала о приходе людей. Заметила я и телетайп, при помощи которого Ольга Ивановна каждый вечер общалась с Ириной азбукой Морзе. Точно такой же стоял дома у Иры.

Помню, как мы собирались у нее веселой компанией, дом всегда был гостеприимный. Но ровно в девять вечера Ира уходила в соседнюю комнату и полчаса общалась с Ольгой Ивановной по телетайпу. Гости об этом знали и не отрывали ее. Ольга Ивановна, как рассказывала мне Ирина, очень страдала от одиночества, хотя и приходили к ней и сотрудники НИИДа, и секретари, но общения, простого человеческого общения, ей не хватало… Ирина это понимала и старалась поддержать Ольгу Ивановну. Как, впрочем, и многих других. После этих двух почти мимолетных встреч с О.И. Скороходовой, даже несмотря на то, что мне и поговорить-то не удалось с ней, я уже по-другому стала относиться и к себе, и к слепоглухим, увидела возможности человека и поверила в эти возможности... (с)


___________________________________________________________________

Еще об Ольге Скороходовой